© О.Я.Бондаренко, 1999.

Недавно мне пришлось беседовать с одним из видных представителей оппозиции Кыргызстана, депутатом парламента и бизнесменом. “Я не понимаю, - сказал мой собеседник, - почему при личных встречах со мной избиратели резко критикуют правительство, президента, а когда приходит время выборов, то... вновь отдают президенту свои голоса! Мне непонятна природа этого психологического процесса!”

Чтобы понять, почему избиратели так ведут себя, на мой взгляд, необходимо знать кое-что об уровнях коллективного бессознательного. Грубо говоря, все сознание человека можно разделить как бы на два полюса: высшая часть, отвечающая за “чистое” сознательное, и часть низшая, отвечающая за бессознательное. (Примечание: данная градация выходит за рамки традиционного юнгианства и относится скорее к т.н. постюнгианству). При росте сознательного обратно пропорционально сокращается область бессознательного. Их отношение условно можно назвать индексом, или тоном.

Данный индекс является надличностным. Так, в моменты паники все люди или большинство их ведут себя примерно одинаково вне зависимости от своих индивидуальных личностных характеристик, ибо в данном случае бессознательное превалирует.

Существует так называемая шкала тонов (эмоционально-психических состояний человека). В обобщенном виде она выглядит так: 4,0 – энтузиазм, 3,5 – веселье, радость, 3,0 – консерватизм, удовлетворенность, 2,5 – скука, монотонность, 2,0 – антагонизм, противостояние, 1,5 – гнев, раздраженность, ненависть, 1,1 – скрытая враждебность, 1,0 – страх, отчаяние, паника, 0,5 – горе, 0,1 – апатия, 0 – умирание.

Высокие уровни сознательного (высшие тона) приближают людей к состоянию подлинной демократии, духовной раскрепощенности. Низкие уровни (низшие тона) – к состоянию тоталитаризма, несвободы, волюнтаризма. Для низких тонов характерна замкнутость, сублимация нерастраченной духовной энергии внутрь себя, а не в окружающий мир, т.е. бегство от действительности, уход в иллюзорные миры, созданные собственным воображением. Частным случаем такого бегства можно считать тотем и тотемизм. Тотем не есть нечто исторически далекое и абстрактное, во всяком случае, для Кыргызстана. Одно из кыргызских племен, например, называется “бугу”, т.е. “олень”, а его покровителем считается описанная у Ч.Айтматова Мать-олениха.

Шкала тонов (индексов сознательного/бессознательного) прекрасно объясняет тотемизм. Чем ниже тон, тем устойчивей тотемизм. Племена, постоянно живущие в условиях тотального страха перед непознанными силами природы, охотно поклоняются разнообразным тотемам. По мере постепенного повышения тона – из поколения в поколение, от этноса к этносу – тотемизм “тает”, пока в области высшего сознательного ни исчезнет совсем. Вместе с тем, “тая”, он способен менять свои формы, модифицируясь и усложняясь по структуре. Так, американцы боготворят свою политическую и судебную системы. Существует в США также культ доллара – еще один своеобразный тотем.

Современный тотемизм выходит за рамки простого племенного символа и знака защиты. Для относительно развитых обществ – России в частности – тотем превращается в некую точку отсчета вселенной, основу миропорядка, начало начал. В хаосе окружающего мира всегда хочется иметь нечто, за что можно зацепиться, что символизирует спокойствие, порядок, защиту, отеческое благословение. Итак, современный тотем часто принимает человеческое подобие. Следует понимать, что под тотемом здесь имеется в виду не конкретное историческое лицо. Тотем – надиндивидуален. Так, Монархи-люди приходят и уходят, но Монарх-символ, Монарх-тотем остается. “Король умер. Да здравствует король!”

Мнение царя-человека имеет весьма мало значения, но мнение Монарха-тотема принимается безоговорочно. Если оно идет в разрез с понятиями общества – оправдание находится легко: “Царя обманули! Указ подделали! Царь-батюшка не ведает, что с нами творят!”, “Президент не в курсе. Виновато окружение”.

Почему свергли Николая II? Не потому, что темный и забитый народ покусился на тотем. А потому, что своими действиями самодержец отделил себя от тотема, т.е. повел себя так, что люди перестали связывать его конкретно как историческое лицо с Монаршим Престолом. Царь не умирает, он бессмертен, но ДАННЫЙ человек не может стоять в Центре Мироздания, потому что он, выражаясь современным языком, некомпетентен. Как сказали бы персонажи фильма “Иван Васильевич меняет профессию” – царя подменили.

Обезличенную Партию слушались так же, как слушались обезличенного Пастыря, Отца, Царя-Батюшку. Зверства и репрессии воспринимались как должное. Тотем всегда прав.

Если принять за основу четырехтоновую шкалу индексов сознательного/бессознательного, то паритет между сознательным и бессознательным приходится на тон 2,0 (антагонизм, противостояние). Это эпоха наивысшего напряжения социальной, а также этнической, политической, экономической и т.д. систем. Выше тона 2,0 сознательное преобладает, и создаются предпосылки для построения устойчивого (в будущем) демократического или почти демократического общества. Ниже – преобладает бессознательное, и все разговоры о демократии остаются лишь разговорами. Чем ниже тон, тем крепче вера в тотем.

Конкретно о Кыргызстане и кыргызстанском избирателе. Средний тон по Кыргызстану ниже пороговой величины 2,0, необходимой для устойчивого развития демократии. Эмоции и бессознательное при таком раскладе преобладают, а умение просчитывать ситуацию на будущее отступает на второй план.

Жители Нарына, к примеру, будут довольно вызывающе относиться ко всему, что идет из-за пределов Нарына, особенно к бишкекским властям. Жители Оша, Джалал-Абада потенциально близки к разрушению. На юге сложнее жить, больше несвободы и “начальственного беспредела”, заискивания и скрытой вражды. Свое мнение не принято высказывать вслух. Энергия не находит выхода в каких-то духовных починах, поэтому она больше и чаще сублимируется во что-то внешнее, например тяжелый и кропотливый крестьянский труд. Также она может переключаться и в “разрешенные” сферы - религию, например.

В более высоких тонах эмоционально-психическое состояние более устойчиво, нервозности поменьше. Поэтому от бишкекчан мы вправе ожидать более спокойной реакции, чем от ошан. “Бывалых” столичных жителей трудно чем-либо пронять, в то время как повышение цен на муку в мае-июне этого года вызвало в Оше чуть ли не уличные беспорядки.

Теперь о существе вопроса, который мне задал депутат кыргызского парламента и с которого мы начали наш разговор. Итак, тон избирателя 2,0. Такое состояние противоречиво, часто допускает двойственность, взаимоисключающие мысли и поступки. Означает недружность, обоюдное недоверие, отсутствие глобальной взаимопомощи, когда каждый предпочитает держаться сам по себе. Ничего удивительного в том, что в таком состоянии человек утром думает одно, а вечером делает другое, причем в обоих случаях поступает искренно (для себя самого). Здесь мы имеем дело не с двуличием, а скорее с самообманом. Налицо постоянное противоборство между сознательным и бессознательным, голосом рассудка и неконтролируемыми отрицательными эмоциями.

Избиратель в таком состоянии в беседе с неким кандидатом в президенты может быть достаточно откровенным, особенно если беседа принимает доверительный характер (тон повышается). Но совсем по-другому ситуация будет выглядеть в момент выборов. Когда человек предоставлен сам себе. Возвращаются прежние его бессознательные страхи, поэтому поведение становится осторожным, и тон падает. Это можно сравнить с поведением ребенка: в присутствии мамочки он смел, без нее чувствует себя одиноким и покинутым.

В Бишкеке, где тон избирателя в среднем превышает 2,0, избиратели ведут себя более осознанно, люди смелее принимают решения. Но, с другой стороны, тона 2,4-2,5 есть состояние монотонности, скуки. Поэтому избиратель Бишкека, который на практике мог бы оказаться более независимым и охотней проголосовал бы против не нравящихся ему властей, скорее всего, просто не посчитает нужным идти на выборы. А зачем, ведь результат известен, чего ради напрягаться?

Нетрудно предугадать исход выборов в Бишкеке: процент избирателей, пришедших к урнам, окажется самым низким в стране, и количество голосов, поданных за нынешнего и вновь баллотирующегося Президента, окажется минимальным.

Иное дело в регионах, удаленных от столицы, где тон избирателей окажется в пределах 1,8-2,0. Там удельный вес проголосовавших будет выше. Но выше будет и число голосов, поданных за Президента. На самом юге - в Ошской и Джалал-Абадской областях за Президента проголосуют почти все, а явка на избирательные участки приблизится к стопроцентной. Ведь здесь люди будут действовать практически бессознательно. Как им скажут акимы, так они и сделают (тотем есть тотем). Кроме того, большинство южан не станет откровенничать насчет своих политических пристрастий. Это могут сделать избиратели Нарына, Таласа, Чуйской долины и Прииссыккулья. Хотя если кандидатам на встречах с южанами придется столкнуться с теми, кто резко и вслух критикует нынешнюю власть, обманываться не стоит - эти люди будут исключением из правил, например, “обиженными”, которые не вправе претендовать на отражение позиции большинства.

Чтобы заставить южан голосовать против Президента, нужно лишь вызвать гнев, беспорядки, злость. Например, резко повысить цены на продовольствие или спровоцировать межнациональные столкновения. Поэтому Президенту придется приложить максимум усилий, чтобы баткенский конфликт к моменту выборов был локализован, иначе его шансы на третий срок катастрофически упадут.

В основе действий избирателя не в последнюю очередь будет лежать тотемизм. Для кыргызстанцев, особенно за пределами столицы, не суть важно, КАК формально именуется тотем. Он может называться Королем, Султаном, Генсеком, Директором или Президентом. Важно содержание. Чтобы Президент в данном случае выступил в роли Монарха-тотема, нужно выполнение двух условий:

– он должен быть для избирателей (или, если угодно, подданных) обезличенным;

– он должен воплощать реальную власть. Хорошую или плохую – неважно, но реальную.

Оба эти условия в Кыргызстане по существу выполняются, хотя, может быть, и не в полном объеме. Президент как глава государства очень сильно отстранился от средств массовой информации. Он не проводит регулярных пресс-конференций с национальной прессой, зато периодически выступает в западных СМИ, что для рядового дехканина равносильно потусторонним голосам. Он относительно редко (для маленькой четырехмиллионной страны) появляется на людях. А появившись, практически не общается с ними, тем более в неформальной обстановке. Он почти не появляется на телеэкранах в качестве человека, скорее в качестве какого-то образа-иконы. Он не принимает посетителей и до него не доходят письма. Он не фигурирует в разделах “светской хроники” (что чрезвычайно важно с точки зрения западных избирателей). Наконец, он косвенно позволяет создавать о себе различные домыслы, не опровергая их и намеренно отстраняясь от них, ставя себя как бы выше их.

Иными словами, образ Президента скорее соответствует лубку, чем живому человеку. Но Президент располагает, по крайней мере, видимой (внешней) властью. Он может дать или не дать финансовую помощь - размер здесь не суть важен. Он может по своему желанию снять неугодного начальника - “большого человека”, с точки зрения обитателей глубинки. Внешняя власть всегда видна, она бросается в глаза. А о внутренней власти избиратель в настоящем БЕССОЗНАТЕЛЬНОМ состоянии судить не может.

Таким образом, нынешний глава страны предстает для большинства граждан как бы в двух ипостасях: как Президент-тотем и как Президент - реальный человек. Избиратель, когда начинает критиковать Президента, то критикует, главным образом, Президента - реального человека. Голосовать же он будет за Президента-тотем.

Возьмем самую распространенную в Кыргызстане ситуацию. Избиратель встречается с альтернативным кандидатом. В процессе беседы растет симпатия: “Да, действия нынешнего президента не одобряются”. “Будете голосовать за него?” – “Нет, не будем! МОЖЕТ БЫТЬ, будем голосовать за вас!” Внимание: беседа здесь протекает в области сознательного. Раз есть сознательное, значит, тотемизма мало, он где-то затаился в уголке души. Избиратель всерьез верит в то, что он говорит. Когда мы на подъеме, мы всерьез верим в то, что подъем этот бесконечен, ибо мы почему-то забываем о своем бессознательном, которое в нас сидит.

Но вот беседа закончена. Избиратель свободен. Он может вообще не думать о выборах. В назначенное время он явится на избирательный участок. Коммуникация, установленная было с альтернативным кандидатом, вновь прерывается, чувство реальности бывшего собеседника ползет вниз. Что остается реальным? Имеющаяся власть, имеющийся порядок. Напомню, что Институт Власти в совокупности с Монархом (или Президентом, Родоначальником, Главным организатором, Гарантом) является составной структурной частью тотема. Проголосовать против нее очень трудно, почти невозможно. Так же трудно вести себя неприлично в храме, например, повысить голос в церкви. Избирательный участок - тот же храм. В данном случае Храм Тотема. Все вокруг дышит властью, ПОРЯДКОМ: строгая организация, милиция, чиновники (“большие люди”). Поскольку тотем является олицетворением порядка, гарантом стабильности, защитником, старшим братом, то отказать ему в доверии как-то боязно - с психологической точки зрения.

Можно, конечно, подумать о последствиях выборов, проанализировать ситуацию, вспомнить о встрече с альтернативным кандидатом, но... Умение мыслить, анализировать, воображать, весь аппарат памяти являются прерогативой сознательной части ума. А на выборах избиратель часто остается один на один с системой. Чувство собственной ничтожности на фоне ХРАМА преобладает. Область сознательного сокращается вместе с мыслительным аппаратом и аппаратом памяти, ей на смену приходит бессознательное - в той или иной степени. А бессознательное несет с собой веру в тотем. И избиратель делает наиболее естественный для него в этих условиях выбор.

Итак, тотемизм оказывается врагом демократии. Президент-тотем не подлежит обсуждению, действия его не анализируются, ибо тотем не ошибается.

Называя вещи своими именами, нужно признать: сам институт выборов приобретает смысл в районе тона 2,0, но до достижения этого тона он по существу не нужен. Его преждевременное введение позволяет решить лишь одну задачу: предупреждает революционное изменение строя. Революционные потрясения и в этом случае могут происходить, но, безусловно, мягче - ведь есть разница, бороться ли за введение гражданских прав или за их реальное осуществление на деле, коли они уж декларированы.

Согласно новому взгляду на эволюцию общества, уровень демократии зависит от тона, т.е. коэффициента, характеризующего соотношение сознательного и бессознательного. Если ввести демократические институты принудительно в общество, чей тон в районе 1,0 (многие регионы России, юг Кыргызстана в настоящее время), то мы получим лишь видимость демократии, удовлетворяющую западных наблюдателей, но не само население. Механическое перенесение чуждых форм на нашу почву по меньшей мере неразумно, и сегодня чаще всего это делается в угоду иностранным инвесторам и кредиторам.

Так, скажем, традиционно считается, что если раскритиковать экономическую политику партии, находящейся у власти, на западный манер, то это, безусловно, подействует на избирателя. Этот прием побуждает акцентировать внимание граждан на неудачи в финансовой, кредитной, бюджетной политике, доказывать некомпетентность руководства и т.п. На самом деле такой подход наивен, и эффективность его крайне сомнительна. Во-первых, анализ экономической информации предполагает определенный уровень экономической культуры, который достигается в течение десятилетий, если не столетий, и характерен для относительно старых, развитых этнических и социальных групп. Во-вторых, до достижения обществом равновесия между сознательным/бессознательным (тон 2,0) в анализах вообще никто не нуждается - в структуре психики преобладает бессознательное.

Вы можете на предвыборных митингах детально и со знанием дела раскритиковать экономическую политику Президента - люди вас выслушают, согласятся с вами и... обо всем забудут. На бессознательном уровне эту информацию можно отнести к лишней информации. В момент голосования она не сыграет большой роли.

Можно, конечно, попробовать “зацепить” избирателя экономическими проблемами, особенно если положение экономики действительно очень тяжелое. Можно даже увидеть блеск в глазах людей - им действительно будет интересно слушать выступающего. Но в целом такая трата времени окажется пустой. В дианетике это называется искусственно созданной работой. Революция в 1917 году в России произошла не из-за того, что большевики и эсеры удачно выступали на митингах и разжевывали для народа финансовые просчеты царского правительства, а потому что людям хотелось бить и “пускать в расход” буржуев из-за своего рода “зова души”.

Давайте разберем психологическую модель. Избирателю долго твердили, что экономика страны рушится, дефицит бюджета растет, социальные выплаты не производятся и т.д. Ваша преобладающая область – область сознательного. Но избиратель находится совсем в другой плоскости, где преобладает бессознательное. Он находится под властью тотема. Тотем есть порядок, гарант существования мира, потенциальная защита. Станьте на позицию избирателя. Вы как кандидат, критикуя власть, пытаетесь выбить почву из-под ног самого пришедшего к избирательным урнам, лишить его тотема, защитника. Если избиратель откажет в голосе Президенту-тотему, то тем самым он нарушит установленный миропорядок, лишит себя защиты и ввергнет в пучину неопределенности. Вы говорите, что с данным Президентом-человеком жить плохо. Ладно, пусть так. Но без Президента-тотема наступит Полный Распад, Конец Света!

У нынешнего Президента, если он вновь выставит свою кандидатуру на выборах, при ДАННОМ раскладе сил самые высокие шансы одержать победу. Ведь избиратели будут голосовать не за него, а за тотем, который он воплощает. Оппозиционным кандидатам противостоять ему трудно. Для этого надо, во-первых, чтобы сам Президент перестал олицетворять собой Президента-тотема, т.е. в качестве человека сделал ряд шагов, несовместимых с образом тотема в глазах избирателей. Во-вторых, чтобы оппозиционный кандидат взял на себя функции тотема, т.е. продемонстрировал реальную силу, власть, обеспечил покровительство еще до выборов. Пока я не вижу предпосылок для выполнения обоих этих условий в Кыргызстане.

Некоторые западные наблюдатели ошибочно принимают происходящее за некий “восточный менталитет” - так называемое “бай-манапское” стремление к власти любой ценой, склонность к тотальному контролю с соответствующей подстройкой под себя всей избирательной системы. На Западе, мол, такое невозможно! Восточный менталитет здесь ни при чем. Никто не ставит на одну доску жителей Нью-Йорка и пигмеев Конго, при этом все понимают, что между двумя этими полюсами существует множество подуровней.

Что касается высокомерия развитых систем в отношении происходящего в Кыргызстане, то оно явно неоправданно. История Европы пестрит событиями, которые сегодня некоторые пытаются выдать за восточный менталитет. Кромвель, Наполеон Бонапарт, Наполеон III, Гитлер и Муссолини, не говоря уже о тщеславных монархах по рождению. Фаза этногенеза и тон - вот единственные критерии, заставляющие общество и человека поступать именно так, а не иначе. Азия не виновата в том, что ее сегодняшний усредненный тон соответствует вчерашнему и позавчерашнему тону Европы. В этом есть и положительная сторона, ибо тон Азии потихоньку растет, в то время как в Европе этот рост по существу затормозился.

Тон иллюстрирует все, и он же практически за все отвечает. За становление государственных систем и развитие права, за создание политических партий, за экономику и социальные взрывы, за развитие религиозности и достижения культуры, за внешнеполитическую экспансию и взаимоотношения с соседями. И, конечно, за тотемизм.

Не может существовать свободных выборов в стране, где правит тотем. Но истинно и обратное: никакими силами нельзя насадить искусственную демократию там, где тотем является наиболее приемлемой для избирателей формой. Грешно осуждать народ за предпочтение тотемизма - ведь этническое развитие идет своим естественным путем. Однако гораздо больший грех тотемизм не замечать вообще и делать вид, что демократия как будто бы существует. Лишь потому, что этого хочется тем, кто относительно избавился от тотемизма и уже успел вкусить плоды подлинной свободы.